Села разгребать коробки с книгами и канцелярским хламом и наткнулась на старые фотки.
70% сразу же отправились в мусор. Хоть и говорят, что нельзя так поступать с собственными изображениями, мне ничуть не страшно. И не жаль. Большинство этих фото — постановочные, снятые через «не хочу», либо просто неудачные. Есть там снимок с какими-то знакомыми матери на фоне вообще левого дома, никому из них не принадлежавшего. Всегда ненавидела его. Там же, кстати, и половина младенческих фоток с подписями вроде «Настеньке 3 месяца», «Настеньке годик». Ненавижу их за одно только лицемерие этого обращения.
Никогда и ни для кого в этой жизни я не была Настенькой. Когда ко мне кто-нибудь так случайно обратится, звук такой формы моего имени режет слух своей непривычностью.
… наверное, те фотографии, что я пока оставила, я тоже выброшу, пусть и немного позже. Они ничего для меня не значат. Ни одна из кучи кроме тех, которые я снимала сама, пейзажных.

Лучше собрать альбом заново, из более ярких и искренних воспоминаний.

Из прошлых и будущих.

Из встреч и прощаний.

Как это я, однако, удачно не ляпнула вчера дома про особенности написания моего диплома...

Да я просто Ванга.

… а то меня тут обрадовали, что одногруппники мои язык за зубами не держат и всё, сказанное «между нами» выбалтывают кому не надо.

Гррррры.

Так просто, оказывается, поверить в счастье и спокойствие. Увидеть родных людей и представить, что жизнь имеет светлые оттенки.

Говорят, яркие цвета воспринимаются только в контрасте.
Будучи в нескольких сотнях километров от общаги и соседей с их личными сучностями, я совершенно забыла о том, какие люди меня окружают ежедневно.
И вот я уже мчусь на скорости 200 к родному городу, зачарованно наблюдая, как наше авто обгоняет медленные тяжеловозы. 
И вот уже вертится в моей голове навязчивая и неуместная строчка из старой, не вошедшей в альбом песни.
И вот уже от вида проносящихся мимо автобусных остановок и уменьшающейся цифры возле названия моего города на указателях на глаза наворачиваются слёзы.

Ну не рада я видеть ваши постные рожи, ожидавшие от меня «подарчиковсувенирчиковусюсю».
И не поддержиаю я ваше «общее» решение скинуться на ГОСы всем миром по «паре тыщ» хотя бы потому, что нет их у меня. 
И нет, не у кого попросить.

Боги превсякие, спасите. Не хватало ещё завтра при научруке разреветься.

«200 по встречной — вместе навечно» (с)  

Уж не знаю, что меня ждт. Боюсь до беспамятства, но собеседование уже в субботу.
Надеюсь, мне повезет.

Главное, не мечтать  мои мечты никогда не сбывались. 

Встречайте Кота, Лиса и Шахматинка!

Страшно представить, сколько шлака я перелопатила в ностальгическом порыве послушать именно тот микс на «Имя 505», на который мы некогда в марте поставили танец.
Да, я не немножко уже мазохист. Та ночь — одна из немногих застывших в моей памяти. Ночь, когда я поняла, что пока я молчу, меня считают идеальной жертвой.

____________________________________________________________

Если совсем честно,  тот танец поставила Маргарет. 
За полчаса до репетиции мы сидели с ней в игровой моего отряда. Я бесновалась.
— Зачем, Марго? ЗАЧЕМ вы это делаете?
— А по-моему, всё логично...
Сидящая напротив меня коллега, Маргаритка, была на голову выше и на полпопы меня шире, но тем не менее я не переставала удивляться её магниту на людей. Неаккуратная стрижка трёх оттенков рыжего, растянутые спортивные штаны и длинный свитер, не скрывающий присутствие отсутствия талии… Мой мозг отчаянно пытался отгадать эту загадку.
— И где была ваша логика, скажи мне?
— Может, хватит так беситься из-за этого? — Марго пожала плечами.
Я села рядом с ней на диван и прислонилась спиной к её спине.
— Я не бешусь из-за того, что он с тобой танцевал. Я злюсь на вас с Крис. Только потому, что не могу понять, чего вы добиваетесь. Сначала вы пытаетесь убедить меня в том, что он мне нравится. Потом, с чего-то вдруг решив, что вы своего добились, вы начинаете отбивать парня у той, кому он не принадлежит. Я считала вас пусть плохими, но друзьями. А то, что вы вытворяете — ну, как ни крути это предательство. 
Я помолчала, морально готовясь наступить на глотку своей компромиссности.
— Получается, я больше не могу вам доверять? И как тогда работать вместе будем? Между прочим, ещё неделя почти осталась от смены.
Марго отодвинулась на пару сантиметров и развернулась, облокотившись на шаткую спинку дивана.
— Надо быть сильнее и уметь брать своё.
— Маргарет, ты так и не поняла? Мне важно доверять тем, с кем я делю ответственность за вверенных мне детей.
— Ладно, хватит. Я поняла. Я больше не буду так делать.
— … возьми с полки пирожок.
— …
— А что ещё ты хотела услышать?

Таша не пошла с нами на репетицию. Я стояла в проёме двери нашей комнаты и генерировала разные выходы из ситуации, а она продолжала методично перекладывать блузки из одной стопки в другую.
— Ну давай я попрошу свою воспитательницу, она уложит оба этажа. Ты сама знаешь, она справится.
— Это твоя воспитательница, — её спина была непривычно холодна со мной.
— Таша, не глупи, ты всегда хотела с ней работать, именно потому, что она справляется с подобным!
— Это ТВОЯ воспитательница...
— Таша... 
— Мне. Не. С. Кем. Оставить. Детей.
Я вышла на улицу чуть не плача. Она не хотела их видеть сильнее, чем я. Даже искренне меня любя, она не была сейчас готова смотреть в глаза тем, кто подгадил и ей накануне. 
Ночной март пах… Мартом. Весной. Темнота, едва разгоняемая фонрями, манила. Я вспомнила, как люблю гулять по ночному лагерю и успокоилась.
Со стороны второго корпуса раздался тихий оклик. Крыся и Марго стояли на углу и махали мне. Я тяжело вздохнула. Надо поддерживать образ восторженной идиотки, иначе они почуют неладное.
До пустого клуба мы шли привычным ночным способом — перебежками, оглядываясь по сторонам — не появится ни где охрана. Возле решётки стояла, запахнув куртку, Настёна.
— Ну наконец-то, — она переступила с ноги на ногу. — Пойдёмте скорее!
Мы спустились по неосвещённым ступенькам и вошли в едва виднеющуюся в темноте дверь подвала. В клубе уже горел свет, за пультом, чертыхаясь, что-то настраивал Лёшка. Убедившись, что дверь закрыта, я обняла Настасью, поняв, что не видела её почти десять дней. Девушка засмеялась, но поспешила вернуть серьёзное выражение лица.
— Я уж думала, ты не приедешь! — скинув куртки на скамейку, мы шли к сцене. — С самой Масленицы тебя не видела. Соскучилась — жуть!
— Да ладно тебе, Настён… — она снова робко улыбнулась. — Давай репетировать уже, мы здесь по делу.
Я согласно кивнула. Больно было снова видеть её вынужденную отстранённость, которую она включала при таких же, как и она сама, старших вожатых, или при начальстве. «Неужели она не видит...» — подумала я и не стала договаривать даже мысленно. Больно, грустно и порождает новую волну ярости. А с меня на сегодня хватит.
— Привет, Алёша Драконыч! — шеф рассеянно протянул мне руку. — Что творишь?
— Да вот, думаю, какой трек выбрать. Вообще-то я хотел методом мозгового штурма… — он вышел из-за пульта. — Так что предлагайте. Мой — «Имя 505». Актуальный и незамысловатый. 

Не знаю, кто и где кого принёс в жертву, что круг репетирующих позволил мне использовать свою очередь и предложить трек.
— Ка-а-а-акой? Спотлайт? — Крис брезгливо поморщилась. — Опять из твоего плейлиста? Вот...
— Ладно, давайте послушаем начало! — Настя примиряюще выставила вперёд руки.  - Включай, Настён.
Первые пару секунд все стояли, замерев. Только я двигалась по залу в ожидании вдохновения.
Первой из раздумий вышла Настя.
— Лёш, сначала. Есть идея.
— Ты права, но тут нужно хорошенько поработать... 
Марго двигалась в такт музыке ещё минуту, после чего начала «баттл». Пара наступательных движений в сторону шефа, включённое на полумощь обаяние…
— А мне как-то первый вариант больше нравится...
— Это какой?
— Имя.
«Мда. С такими друзьями и врагов не надо. Опять на Spotlight вместо лагерного придётся отрядный ставить.» — глупо было ожидатьиного исхода, выбрали Имя. Но — кто выбрал, тот и ставит.

Забуду 
Повторяя довольно странный, но от этого хотя бы оригинальный, набор движений, я скептически подсчитывала в уме количество выдвинутых мной предложений, реально когда-либо принятых к действию. Ноль. Не считая того лагерного танца, который я организовала в одиночку с Наташиными детьми. Но это не в счёт, потому что Талья мне так и не простила использования её детей.

А может быть, забудем всё, и сбежим
Зал был полон. Закрытие смены, дети уже выступили со своими номерами и теперь с нетерпением ждали выступления вожатых. Танец-солянка — «Боже, что они делают, мы же репетировали?! Мы же третью смену на открытиях и закрытиях это танцуем!». Вожатская песня — «Марго, перестань. Перестань открывать рот под фонограмму, ты поёшь лучше меня… И всё равно стоишь и смёшься надо мной? Как?». Шуточная сценка — «Марго, не пихайся, ещё рано. Рано!!! Мой выход через реплику!» 
О, а вот и танец. Постойте, мы же договаривались — все в красных футболках! Я её специально из города привезла!
— Лёш… Лёша, что делать?
— Не паниковать. Никто не знает, что так не задумано.
— Но как же «девочки в красном, ты в синем»? Почему все, кроме меня, в синем?
— Выходи. Это не твоя вина. Снова не твоя.
Я встала лицом к своему отряду, который недоусённо заозирался. «Почему Настя в красном?!» — понёсся по залу шёпот. Крис его услышала и весело пихнула маргарет локтем в бок.
— Что, опять у тебя не слава богу? — обратилась ко мне она через плечо счастливо улыбающейся подруги.
— Да нет… — я подмигнула Крис, кивая в сторону кипящего шефа. — Опять у вас.
Марго скосила на меня глаза.
— Ну-ну. 

У нас одна любовь, и одна только жизнь
Таша вышла в холл, тихонько прикрыв за собой дверь отряда. Она осторожно присела на диван рядом со мной и, помолчав, спросила:
— Ну и что это была за истерика? Подумаешь, колыбельную я ей не дала спеть детям. Моим. Четвёртому классу.
Я невольно рассмеялась. Истеричные нотки в смехе развеселили меня ещё больше.
— Ты права, дорогая.
— В чём дело?

— Маргарита не сдержала общания, — я, вновь расплакавшись, уткнулась в Ташино плечо.
Наташка расхохоталась.
— Рита и обещания? Ты серьёзно?
— Я… Они смеются над Серёгой, ненавидят Настю… Я не хочу больше прощать их.
— Не прощай.
— Просто так?
— Отомсти. Ты знаешь как. Я, кажется, упоминала, в каких случаях ты получаешь преимущество над Марго.
— Когда накрашенная?
Уже двойной смех взлетел вверх по леснице. В холл тихонько выглянула Елена Николаевна.
— Тсс, тише. Вы же сами их еле уложили! 

А может быть, забудем всё, и сбежим
— … Х-хорошо выглядишь...
— Спасибо, Марго. Ведущая вечернего мероприятия должна соответствовать, — я поправила плащ Леди Галактики на плечах. Черех минуту начинался День Космонавтики, и он был только МОЙ. Как и вся эта смена. — А ты как? Говорят, перестала косячить?
— ...
— Молодец. Ничего, неудачные смены бывают у всех.
— Перестала… — сквозь зубы процедила Маргарет.
...
— РИТААААААААА!
Звук гневного вопля Алёши Драконыча потряс своды концерного зала. 

Навсегда

Реальное такое ОНО.

Улитово моё чудесое. Ну как моё. Наше с Тальей :3

Как-то давно, ещё в старом дневнике, я писала про то единственное, чего я на самом деле боюсь. Мой странный вечный март.

Я — парадоксальное существо. Интроверт, которого под угрозой психушки вынудили стать экстравертом. Одинокий интроверт, боящийся одиночества и спящий или со светом, или с таким же трусливым интро (прости, Таша).

И когда я осознаю своё одиночество, начинается Март. В один из таких Мартов я нашла Нами, оставившую в моей жизни… не то, чтобы заметный след, скорее мою приросшую к истинной личности маску оптимиста.

Мне страшно от мысли, что в этот Март я уже потеряла свой шанс.

Одиноко, портится характер и хочется плакать.

В тему рекламы и баннеров, которую не так уж давно подняла Шахматинка.

Сколько их в каждом городе России, бессмысленных и беспощадных? До вчерашнего дня этот вопрос даже не возникал передо мной. Просто ездила/ходила по улицам города и не замечала ИХ.

ОНИ.

Кафешки с женскими именами.

Мне неожиданно стало казаться, что Мария — это не название, а главное их блюдо. Распилили на части некую очень большую Марию и годами подают посетителям.

._.

До конца моего обратного отсчёта — 48 дней. 6,5 недель, одну из которых я проведу в дипломном бреду, другую — просто в бреду и карьерной лихорадке. Дай Ками, чтобы оставшиеся пять я провела за работой.

Кого чему научила жизнь в первую очередь, а меня — жертвовать. Отказываться от чего-то на самом деле важного и дорого ради… будущего, что ли? Эдакое доминирование мозга над сердцем.

Наверное, грустно было бы увидеться ещё раз с тем(и), чья судьба на редкость небезразлична, по крайней мере — в этом пустом и этой пустотой таком родном городе. Грустно, больно до слёз, но так весело и желанно… Но...

Идя по улицам города, сковывающего меня, я каждую секунду лишь думаю о том, сжалится ли надо мной судьба. Хватит ли этой сознательно принесённой в жертву возможно_счастливой_жизни для того, чтобы оя мечта исполнилась?

Мне не привыкать залечивать раны на сердце. Обычно это делает тот самый мозг, который их создаёт.